Период с конца 1960-х по 1970-е годы — десятилетие крупномасштабных политических движений в Японии — принято считать золотым временем японской фотографии. Одним из самых влиятельных изданий того времени был Provoke, в котором публиковались работы фотографов и писателей. Несмотря на то, что было издано всего три номера журнала (Protest, Provoke и Performance), их влияние оказалось настолько глубоким, что за этим последовала революция в фотографии как внутри Японии, так и за ее пределами.
Работа коллектива оказалась настолько плодотворной, что термин “эра Provoke” теперь используется для описания послевоенного авангарда, в основе которого лежит экспериментальность и стиль Are-Bure-Boke, то есть размытая, зернистая и расфокусированная черно-белая фотография.
Среди основателей Provoke: фотографы Дайдо Морияма, Такума Накахира, Ютака Таканаси, критик Кодзи Таки и поэт Такахико Окада. Судя по разнообразию деятельности его участников, журнал не ограничился только фотографией. Они стремились создать, как сказано в первой редакционной статье, “провокационные материалы для размышлений”.
Культовый статус Provoke, как в Японии, так и за рубежом, является результатом экспериментального характера работ, которые он содержал, и уникального подхода, позволяющего связывать фотографию с политическим и социальным протестом, с одной стороны, и с авангардным представлением, с другой. Provoke был не фотожурналом, а скорее радикальным актом неповиновения доминирующим формам искусства, политики, философии и критики, а также обществу того времени.
Цуёси Ито, руководитель Japanese Photography Project, поговорил с Саймоном Бейкером, старшим куратором отдела фотографии и международного искусства галереи Tate Modern в Лондоне, о наследии легендарного издания.
Как бы вы описали фотографов в Provoke?
Часто, когда люди думают о Provoke, они сразу вспоминают довольно размытые, зернистые уличные фотографии. Но на самом деле она разнообразна, и даже в работе отдельного фотографа много различных подходов. У Дайдо Мориямы, например, в то время было много разных способов создания фотографий. Если есть какая-то объединяющая характеристика, то это открытость случайностям, экспериментам и радикально другому типу изображения — будь то трафаретная печать, кадр из фильма или абстрактная картина.
Есть ли какая-то конкретная работа, скажем, Дайдо Мориямы, которую вы имеете в виду?
Фотокнига Такумы Накахиры “For a Language to Come”, выпущенная в 1970 году, определила Provoke. Даже название книги подразумевает появление нового визуального языка. Накахира – великий писатель и фотограф, который интересовался теорией фотографии. Он писал о таких людях, как Вальтер Беньямин и Эжен Атже, а также о предыдущих поколениях теоретиков фотографии. Но на самом деле главная цель книги Такумы Накахиры состояла в том, чтобы предложить новый визуальный язык, новый способ описания своего восприятия мира. Отличие Provoke в том, что это был не только сборник фотографий. Издание передавало зрителю уникальное видение мира. Речь идет об опыте. О том, как мы воспринимаем жизнь в окружающем нас мире.
Через фотографии Provoke вы можете увидеть оживленную городскую жизнь, например, Токио конца 1960-х и начала 1970-х годов. Фотография используется здесь как выразительное, субъективное и довольно радикальное средство познания мира.
Можете ли вы поместить работу фотографов Provoke в контекст того, что происходило в Японии в то время?
Ну, у фотографов, связанных с Provoke, совсем разные убеждения. Морияма, например, всегда говорил, что не особо интересуется политикой. Однажды он заснял один студенческий протест, но этим он занимался нечасто. Другие участники Provoke занимались не только студенческими протестами, но и ключевыми социальными проблемами, такими как наличие американских военных баз. Чуть позже Мияко Исиути ****много работал в Йокосуке, где располагались американские базы. Кроме того, есть большие, насущные проблемы, такие как разгрузка аэропорта Нарита и миграция целых групп людей. Существует целый ряд уровней вовлечения: от совершенно отстраненного наблюдения за изменяющимся миром до документирования конкретных протестов и политических проблем. Provoke охватывал все эти различные аспекты.
Можно ли связать Provoke с тем, что происходило в других частях мира?
Глобальные политические потрясения в 1960-х годах происходили в Европе и Америке, а также в Японии, и часто возглавлялись студентами. Были демонстрации против войны во Вьетнаме – люди объединились и стали задумываться о мировом могуществе США. Это имело особое значение в Японии. Глобальное ощущение насущных политических проблем объединяло фотографов. Помните, что поездки и обмен идеями были относительно ограничены? Но, безусловно, можно увидеть обмен политическими идеями между японскими фотографами и теми, кто работал в других местах. Например, есть замечательная книга о Че Геваре в стиле Provoke. Книга очень редкая и необычная, которая была выпущена японскими издателями.
Какое влияние Provoke оказал на фотографию в Японии и за ее пределами?
Вскоре после издания Provoke за пределами Японии прошли выставки японской фотографии. В 1974 году в Нью-Йоркском музее современного искусства прошла знаменитая выставка “Новая японская фотография”. Там не было много работ участников Provoke, но присутствовало много фотографов, связанных с этим объединением. Но, в конечном итоге, кроме Дайдо Мориямы, Сёмэя Томацу и Эйко Хосоэ никто из японских фотографов не смог построить крупную международную карьеру.
В каталоге ”Новой японской фотографии” Сёдзи Ямагиси пишет, что люди за пределами Японии должны понимать, что основа японской фотографии – это серия. Речь идет о группе фотографий, о фотокнигах. И он заявил об этом еще в 1974 году. Я думаю, что всему остальному миру потребовалось достаточно много времени, чтобы принять эту идею и сказать: давайте не будем ограничиваться одним известным снимком, например, “Бродячим псом” Мориямы. Давайте попробуем понять, откуда это взялось, что это была за серия, как он работал над этим и чем интересовался в то время. То же самое можно сказать и о таких людях, как Ютака Таканаси и Такума Накахира, чье творчество теперь можно понять по растущему интересу к фотокнигам. То же самое касается Мияко Исиути.
Я думаю, что понимание размаха, глубины и сложности японской фотографии потребовало у остального мира много времени. Мы, за пределами Японии, мало что знаем о публикациях даже самых известных японских фотографов, таких как Нобуёси Араки. Если вы посмотрите на ранние книги Араки, то увидите, что в них много текста, и очень мало из них когда-либо было переведено на другие языки. Поэтому признание миром японской фотографии было таких долгим.
Чем конкретно привлекателен Provoke и люди, связанные с этим движением, для международной публики?
Ну, здесь есть две вещи. С одной стороны, история послевоенной фотографии долгое время осмыслялась и подавалась с американской и европейской точки зрения. Если мы вспомним переход от Уильяма Эгглстона и Стивена Шора к Андреасу Гурски и Томасу Штруту, то получим совершенно особое представление о том, что такое прогресс или что представляет из себя творческое начало. Но если вы рассматриваете фотографию в контексте авангарда, думая о таких вещах, как фотосерии и фотокниги, а также о важности связи с политикой и другими видами искусства, то Provoke кажется интересным, альтернативным способом понимания послевоенного времени периода 60-х и 70-х годов. Существует клише, что 1972 год был одним из лучших для концептуального искусства, но 1972 год был также годом, когда Морияма создал “Farewell Photography” и ”Hunter”. Так что есть и другие способы понять это время.
Я думаю, что кураторы и историки, а также коллекционеры и критики не из Японии могут увидеть в Provoke черты дадаизма и сюрреализма, то есть группу людей, работающих вместе, делящихся идеями и подталкивающих друг друга ко все большим творческим свершениям. Люди, связанные с Provoke, действительно исследовали возможности фотографии как средства массовой информации, и это делает ее очень важной. Радикальность фотографии в Японии была доведена до пределов. В то время подобного не было в других странах.
Есть ли какие-то черты и детали, которые уникальны для японской фотографии или для эпохи Provoke?
Я бы никогда не разделял фотоискусство по географии и региону. Я не думаю, что все, что происходило в Японии, было уникальным. Некоторые вещи, которые там происходили, были результатом интереса японских фотографов, например, к Уильяму Кляйну — американскому фотографу, живущему во Франции — или их знакомство с Эдом ван дер Элскеном или Робертом Франком. Интерес к изданию книг в Японии и их сила были весьма значительны. За пределами Японии не было дизайнеров книг такого калибра, как те, кто работал с Мориямой и Таканаси. “Навстречу городу” Ютаки Таканаси (1974), “Камаитати” Эйко Хосоэ и Тацуми Хидзиката (1969) или “Испытание розами” Эйко Хосоэ (1961–62) — это книги, которые не могли быть созданы ни в каком другом контексте. Это история любви к бумаге, особого мастерства и искусной печати. Когда вы смотрите сегодня на японские фотокниги 60-х и 70-х годов, то они по-прежнему выглядят гораздо более утонченными их современников, изданных в других странах.
Подписывайтесь на наш Telegram и сообщество ВКонтакте!
